Вчера я начала радоваться свеженькой зелени на улице, тому, как приятно теперь смотреть в окно и гулять. И можно прям жииить и радоваться. А сегодня вспомнила, что весной и летом отключают горячую воду. И приуныла. Ну так оно всегда и бывает у меня, собственно. Но помыслив здраво, я сказала себе: ну и че, что воды не будет, ну помоешь свои косы в тазике две недели, ну замерзнет твоя попка не один раз. А как раньше люди жили? А в войну как? Про войну это я сейчас только придумала, утром мне это в голову не пришло, пока я грелась под горячим душем. Война это вообще крайнее средство, с этим надо осторожно.

Подумываю купить свеженькие туфли, но одевая утром кеды, я про себя подумала: ой, как хорошо, что это не туфли. Ну дерьмово мне с утра было, это нормально. Какие уж тут туфли, когда такое утро.

Это только по вечерам как накатит, да как захочется стать роковой женщиной в платье и красивых туфельках. А по утрам неизменно отпускает. Потому что не выспалась и желудок как-то ноет, а потом еще эта маршрутка… взять себя в руки что ли?

Сегодня я дочитала книгу, которая уже на протяжении нескольких лет мелькала у меня перед глазами, но почему-то я никогда не собиралась ее читать. Может быть, дело было в названии. Может быть, название у меня ассоциировалось не с тем, что внутри (хотя я никогда не интересовалась, что внутри этой книги), не знаю. Но наконец появилось свободное время, отсутствие других книг и желание читать с телефона. 

В общем. Курт Воннегут «Бойня №5, или Крестовый поход детей». 

Я читала очень много книг о войне. Мой любимый Ремарк, Агота Кристоф (Толстая тетрадь), А зори здесь тихие, В списках не значился и т.д. Не буду вспоминать. И знаете о чем я подумала? А не стала ли я черствой? И сама себе ответила: да нет, не стала. Меня не тронула эта книга так, чтобы прям почувствовать, без каких-то размышлений и додумываний, напряжения мозга. И я не знаю почему. 

Воннегут лично пережил бомбардировку Дрездена, когда сидел в подвале скотобойни №5, а наверху с лица земли стирали этот город. И мне кажется, что иначе, чем это сделал он, описать подобное невозможно. С долей черного юмора, примесью фантастики и отчасти бреда. 

О таком вообще наверное невозможно писать по-другому. Иначе выйдет один громкий крик ужаса. И ничего больше.

Но я оценила одно: он не пытается давить читателю в то место, что производит слезы. И за это ему большое спасибо.

У меня сегодня в гороскопе написано, что я должна эмоции сдерживать. Вот я сижу уже пол дня и сдерживаю. В принципе, это не так уж сложно. 

Не знаю, у меня ли одной возникает такое совершенно дебильное желание сказать своему мужчине прямо в его мужественное щетинистое лицо: ути-пути, мой слааааденький, как же я тебя обожаааю. Он наверное поперхнулся бы. А я сгорела со стыда.

Борюсь с желаниями, сдерживаю эмоции, пью зеленый чай.

Птичка напела, что я на верном пути.

Не знаю почему, но по понедельникам мне вечно хочется что-то сказать миру. Говорить всегда нечего, но я пытаюсь.

Буду просто набирать буковки, так что за результат не ручаюсь.

Вчера вечером резко осознала, что хочу новый лак для ногтей и поскакала за ним. Купила два идеальных цвета

Хочу еще вот

Вообще я их теперь хочу все, но этот в первую очередь. И кстати, почему я не делаю маникюр никакими шилаками и гель-лаками: потому что нахрен дорого и потому что я люблю менять цвета хоть каждый день.

Намучившись с дурацким кремом для рук от Нивеи, наконец-то нашла то, что мне нужно

Гладенькие! Опять же хочу все 

Кроме того, жарила на выходных вкусные котлеты, варила обалденный грибной суп, почти дочитала Достоевского (ура!) ииии… отдыхала. 

Не особо много думала, нервничала и прочее.

Да, кстати, не пейте грузинское вино. Оно из черноплодки.

Помните, в первом Дне выборов губера, который говорил: я вроде как полнеть начал, ты не заметил?- Нет.

Чувствую себя сегодня примерно так же. И все потому, что я попробовала вчера пирог (невкусный) и бутер (вкусный). Вообще, я такое не ем, но вчера дали, я съела.

Много книг вокруг, но я читаю Акунина на работе. Не особо интересно (Статский советник), но почему-то читаю. Достоевский и его Записки из Мертвого дома вообще не пошли. Но дочитаю на выходных.

Вчера морочилась с блендером и готовила гречневые зразы, вкусно и душенька моя довольна, что я такая хозяюшка. Все вроде ровно.

В ушах и голове бесконечные песни Эллы и мир хорош. Удивительно хорош.

Как ты думаешь, Бог часто плачет? – спросила она после минутной паузы.

– Если Бог есть, Он должен плакать постоянно. Рыдать он должен, блядь!

Знаете, мне кажется странным, когда люди говорят, что любви не существует. Можно найти сотни причин, почему так происходит. Может быть, они слишком юны, может быть, никогда не любили, а может, насмотрелись мелодрам и начитались книг. Никогда, никогда не может идти в сравнение реальная жизнь и любовь у Ремарка.

Но я не о том. Если любви нет, то зачем жить на свете? Любви в тебе, той любви, которую ты носишь в себе каждый день, которая согревает тебя, и не дает лечь и затихнуть. Это не обязательно любовь к конкретному человеку. Всего лишь настолько сильное чувство, что оно заставляет тебя чувствовать, делать что-то. Если внутри тебя нет любви, ты мертв. Ты просто кровь, кости и мышцы. И ничего более.

Я не верю в единственную любовь в жизни. Потому что от каждого человека ты что-то получаешь, за что-то ему благодарен, и это чувство благодарности вызывает в тебе нежное ощущение тепла, которое всегда с тобой. 

Твоя любовь всегда с тобой. И я не знаю, кто дал нам ее испытывать. Вселенная, эволюция (странно, но ладно) или Бог, но я счастлива, что могу это. Ничего не чувствовать — вот, что страшно.

Начну с того, что я никогда не пишу рецензии. Потому что в плане книг я очень эмоциональна, и все мои устные рецензии сводятся к возгласам и выражениям вроде: ну это даа, это конечно дааа, ну ты понимаешь, ну это же… (здесь фамилия автора). Шучу. Я говорю еще много интересного, но да, говорю, а не пишу. 

И вот я решила все-таки попробовать. Эрнест Хэмингуэй «Фиеста (И восходит солнце)». Короткая история несчастной любви, приправленная горячим солнцем Испании, красным вином, человеческими страстями и глупостями.

Первое, на что обращаешь внимание, это образность. Зная, что дядя Хэм, как настоящий мужчина, очень краток и точен, хватает пары слов и ты уже в ночном баре Парижа, где пахнет вином и табаком, сверкают огни и пьяные глаза, или в Испании на корриде, под палящим солнцем.

Второе — это безнадежность. Но она так маняще описана, что поддаешься.

Третье — юмор. Слегка безнадежный, мужской, тонкий юмор.

Волшебные, манящие картины. Любовь, которой не суждено быть. И все это пропитано такой печалью, что невозможно не почувствовать и не принять ее.

После этой книги нельзя не любить Хэмингуэя. 

Ужасно легко быть бесчувственным днем, а вот ночью — совсем другое дело. (с)

Уже давно не знаю, как это: просто жить и радоваться. Хорошее настроение и прочее. Не знаю. При этом надо учитывать, что настроение у меня не плохое, не, это не то. Но.

В общем, можно долго о чем-то пиздеть, рефлексировать, анализировать всё и вся, но! Рано или поздно сталкиваешься с тем, что твои сраные размышления и выводы вполне себе работают, применимы и все такое. Но то, к чему ты с громким скрипом дошла, нихера не помогает. Действия, дела. Вот, что нужно. И даже не всегда ты должна их совершать. И вот хер знает, то ли ждать удачу и подходящий момент, то ли яростно продираться сквозь тернии к звездам, теряя волосы, нервы, кг и что там еще можно потерять.

Я устала. И не знаю, как помогать.  

Вчера пошла в магазин за рисом и купила блендер. (Рис, кстати, тоже, можно не волноваться). Я прям ощутила невероятную потребность в блендере. А потом еще вместе с потребностью, пока перла на работу с обеда с блендером под мышкой, было ощущение, что женщина во мне проснулась и задумалась: и как же я без блендера жила все эти годы? В общем, женщина рада и довольна. Дома поставила на кухонный стол, гордо зыркнула на него, типа: все, теперь ты будешь жить у меня, я буду тебя любить и может даже завтра помою, смотря по настроению. (Помыла, все в порядке).

Сегодня опробовала три раза, и все еще довольна. 

Эх, бабы.*

Ощущение, что я сама же усложняю своего мужчину. По какой-то хер. У него там все просто (в голове), а я… да ну нахер.